В «Сидящей Венере» античный архетип преломляется через эстетику нового средневековья. Фигура собрана из грубых стальных сегментов, напоминающих доспехи или фрагменты постапокалиптической реконструкции. Лишённое лица тело отсылает к утрате индивидуальности, а её поза — к состоянию ожидания и внутренней тишины.
Пламя, охватывающее стопу фигуры, становится символом ритуала, боли и трансформации. Это жест, в котором соединяются разрушение и очищение, — метафора тонкой грани между телесным и духовным, живым и неживым.
Работа исследует тему дуальности — центральную для концепции нового средневековья: соединение архаики и техногенности, священного и забытого, мифа и утраты. Скульптура становится образом новой Венеры — не богини любви, а носительницы внутренней силы в эпоху нестабильности и культурной переоценки.
