Почему молодые художники боятся сотрудничать с новой галерей? Как продвинуть новое пространство вне концепции white cube? Кто является главным музейным работником?
Об этом я поговорила с Ксенией Чемезовой - искусствоведом, преподавателем и куратором молодой галереи One's mind.
Расскажи для начала о своем пути: как ты пришла в искусство? И как ты оказалась в галерее One’s mind?
Моя связь с искусством началась еще с детства. Мне кажется, так начинает большинство художников и деятелей искусства. Невозможно работать с искусством, если ты его не любишь или если твоя любовь неустойчивая и непротяженная. В 9-ом классе я мечтала стать химиком, мне очень нравилось ставить опыты. Но когда я попала в театральную студию, поняла, что хочу поступить на художественное отделение. Мне нравилось созерцать и изучать искусство. Так я решила стать искусствоведом и поступила в УрГУ.
Окончив университет, я переехала в Петербург и поступила на истфак, на кафедру русского искусства. В итоге я выбрала далеко не русскую тему, а связанную с Норвегией.
После окончания аспирантуры я работала в Выставочном отделе Петропавловской крепости. Музей меня сформировал с профессиональной точки зрения. В какой-то момент мне дали задание сделать выставку об истории детства начиная с эпохи Екатерины II до революции 1917 года. Я тогда подумала: «Боже, какое проклятие! Где Норвегия, а где детство?». Казалось, что это вещи абсолютно несовместимые. Но я поняла, что на самом деле в любой теме можно сформировать свою личную историю. В итоге получилась большая межмузейная выставка: я запросила живопись у Русского музея, например.
Так я и сформировалась как исследователь, куратор, музейный сотрудник. Приходилось общаться с представителями разных музеев, хранителями, которые не хотели отдавать некоторые работы. В какой-то момент хранители влюбляются в свой фонд, отчего они нехотя делятся экспонатами, так как думают, что им нанесут непоправимый урон. Поэтому зачастую я чувствовала себя расхитительницей гробниц, которая пришла в музей, чтобы извлечь из хранилища важные экспонаты.
Кроме того, музейная деятельность научила очень бережно относиться к любому предмету искусства.
А как во всем этом появилось современное искусство?
К современному искусству я пришла внезапно, сама того не подозревая. Мне поступило предложение стать куратором новой галереи. Я очень долго сомневалась, боролась с синдромом самозванца — «Где я, а где современное искусство!». К слову, когда я училась в Екатеринбурге, то не принимала Уральскую биеннале, не чувствовала современных авторов, так как мне было ближе традиционное искусство. Я поглощала в тот период общую историю искусства, а современное искусство было для меня вторичным. Мне нужно было сначала усвоить базу, а потом нанизывать на нее всё остальное.
Это предложение я восприняла как возможность сделать больше, чем я сама от себя ожидаю. Видимо, я люблю создавать для себя стрессовые ситуации: переехать, взять новую тему, защитить кандидатскую. Здесь была такая же история. Мне было любопытно, а любопытство правит исследователем. Как уже говорила, раньше я отвергала современное искусство, потому что у меня не было знаний в этой области. Когда мозг чего-то не знает, он боится и, как правило, отталкивает новую информацию. Меня вместе с коллегой Тамарой Карюк пригласил в галерею Федор Юрьевич Громов. Перед нами стояло много разных задач: посмотреть на мировой, российский и, в частности, петербургский контекст.
Какие…
