Уверенные. Состоявшиеся. Влюбленные. Влюбленные друг в друга, в искусство и в саму жизнь. Иван и Елена - тот самый пример союза, творческого и личного, на который смотришь, как на пример.
Иван встретил меня в их квартире-мастерской холодным петербургским вечером. Наш разговор, проходивший в окружении созданных им с Еленой произведений, сразу ушел дальше и глубже, чем просто рассуждения об искусстве и роли художника.
Когда к нам присоединилась Елена, сразу стало понятно, как этот идеальный симбиоз личностей столько лет создает, живет и пробует различные формы.
Истинные мастодонты арт-мира и экспериментаторы, умеющие чувствовать время и обуздать, кажется, все возможные медиумы.
Они - артисты. Они - личности. Они - Иван Говорков и Елена Губанова.
Кто такой Иван Говорков?
Рассказываю! Иван Говорков на данный момент есть память о том, кем он был в 3 года, когда любил жизнь. Потом начался период, когда он больше всего любил конфеты и печенья, а с 12 лет он стал бывать в исключительно женском обществе, так как у сестры было много подружек — они его теребили, надевали на него платьица. Иван Говорков представлял из себя любвеобильное существо, приятно чувствующее себя в женском обществе. Таким он являлся до 70 лет.
Я был хорошим мальчиком, не пил, не курил, у меня не было конфликта с государством, и я закончил всевозможные официальные художественные учреждения. Сначала я ходил в Дом пионеров — это был один Иван Говорков. Потом я поступил в ЦХШ и получил пятерку за кубик с горшочком. Затем я поступил в Институт и учился там с повышенной стипендией. А потом, уже в творческой мастерской Андрея Андреевича Мыльникова, мы создавали гобелены, за что нас выдвинули на государственную премию, но отдали ее Таиру Салахову, так как ему тогда было 75 лет.
И после всего этого я стал педагогом — 10 лет преподавал архитекторам, а затем в реставрационной мастерской, где и преподаю до настоящего времени рисунок, что мне очень нравится.
Так вот кто из них Я? Имя осталось то же, внешность, к сожалению, меняется. Значит, осталась память — я могу переселиться в себя трехлетнего или двенадцатилетнего и вести себя так же, а могу — что уже намного опаснее! — в 18-летнего, еще опаснее — от 40 до 50.
Иван Говорков
А сегодня?
Сегодня это все, что я вам рассказал, плюс встреча — момент, который мы сейчас проводим вместе. Это если и вы, и я воспринимаем время просто, как стрелу от прошлого к будущему. Христианская концепция, в которой все понятно. Насколько сильно тебя тетива оттянула, настолько сильно и полетишь. В чем проблема образования? В том, что можно перетянуть тетиву и она лопнет. Поэтому не так все просто, когда мы разбираем собственное я.
У меня все прекрасно, я вынужден скрывать это от окружающих, потому что, когда меня спрашивают: «Как дела?», я вижу по физиономии, что надо бы огорчить этого подлеца и отвечаю: «Изумительно!». Не то, что хорошо, а изумительно у меня все. Ничего не болит, одна мигрень с 8 лет, а это интеллигентная болезнь — раз в два-три месяца можно пережить.
Был период после того, когда реалистическая карьера в социально-организованном обществе кончилась. А она требовала очень много энергии и сил! Лежишь, бывало, а тебе звонят из комбината живописно-оформительского искусства и говорят: «Иван Владиславович, вы не хотите портреты вождей написать?». А я вот здесь, на этом же диване, лежал и говорю: «Нет, вождей писать не буду. Я не мастер по вождям». На том конце отвечают: «Хорошо! Подождите, мы вам еще позвоним». И звонят, предлагают какую-нибудь картину. Это было лучше, но делать такой заказ гораздо труднее.
Параллельно этому человек развивается: читает умные книжки, размышляет о вечном, проходит испытания страстями, ошибается, выясняет свою настоящую генетику, на что он способен, а на что нет, с чем надо и не надо бороться.
Вся другая идеология говорит, что нужно бороться со своими недостатками, но так ведь можно и придушить свои настоящие качества. Так много недостатков — у меня бы все время ушло на борьбу. А так, реализуешь пару недостатков и лучше жить становится.
Деревянные рельефы . 1999-2010
А параллельно с размышлениями мы перешли с Леной, моей женой и соавтором, еще до развала Советского Союза, на деревянные рельефы и абстрактную живопись. И когда все развалилось, искусствоведы стали интересоваться нашими деревянными рельефами. На них ушло у нас лет 10, а может, и больше.
Елена Губанова
Если говорить о Елене Вадимовне, то женщины — очень креативные существа, менее консервативные, чем мужчины. Я уже тогда сидел на 3 стульях: преподавал рисование, в стилистике возрождения, писал картины, как Веласкес, и делал абстрактные рельефы на даче.
Все было гармонично и хорошо — если иметь широкий зад, то можно и на трех стульях усидеть. Но и этого оказалось мало. Леночка сказала, что это все модернизм и с ним пора завязывать. Знать бы, правда, еще, что такое модернизм, но я догадываюсь… Надо было делать что-то креативное, и 32 года назад, в 1992 году, на этой кухне собрались Алексей Кострома, его жена Надя Букреева, Лена и я.
И они начали меня доставать, я-то был их постарше лет на 10-12, а они уже в другом времени родились. Они все: «Давайте менять концепцию в искусстве!». А я думаю, как это? Это все равно, что поменять лицо и память жизни. Я им говорю: «Ладно, вот, что я могу предложить: я с 10 лет хожу в Академию художеств, поэтому можно, конечно, вспахать круглый академический двор». Видели нашу инсталляцию с Малевичем?
Я пересмотрю.
Это круглый двор Академии художеств, там в советские времена была трава, студенты выпивали, можно было вздремнуть. В общем, все было очень романтично. А в блокаду там были огороды, там капусту выращивали. Так я предложил перекопать этот двор. «Найдем лошадку, Кострома, ты будешь идти с плугом, а я буду сзади разбрасывать семена абстракционизма, дадаизма, сюрреализма, концептуализма и всех -измов». В общем, с юмором инсталляция. Ну, и стали думать, где лошадь взять, где плуг, кто нас пустит туда.
Огород Малевича . 1992
Кострома, который увлекался тогда Малевичем, говорит: «Давайте перекопаем, но только черным квадратом». Сделали «Черный квадрат» 10х10 метров, засеяли семена морковки. Потом Надежда Букреева сняла актовый зал Этнографического музея — там сделали длинный коридор, в конце которого сидел артист с маской Малевича на лице и в смокинге, со свежей морковкой на столе. Зрители шли по коридору и брали морковку у «Малевича», их снимала кинокамера. Моя идея была такая: вскопать круглый двор ортодоксальной Академии художеств, засеять его семенами супрематизма и ждать, пока форма, проросшая в плоскости, вырастет и будет съедена в жизни. Это были 90-е годы. Интерактивная инсталляция и перформанс, плюс исторические корни, плюс весь Русский авангард, его развитие и сама ирония.
Это была первая такого плана выходка в нашем творчестве.
Огород Малевича . 1992
Прошло 30 лет, за это время мы этот «Огород» реконструировали на выставке «Гибр…
