В октябре в Еврейском музее и Центре Толерантности в Москве открылась выставка «Процесс. Франц Кафка и искусство ХХ века». Честно говоря, таких проектов мы не видели давно — произведения из лучших собраний России, замечательная кураторская работа Марии Гадас и интерактивные маршруты по двум книгам писателя. Артократия побывала на выставке дважды, обойдя все залы и заглядывая в самые укромные уголки. Советуем и вам посетить музей, а пока делимся обзором.
Михаил Рогинский «Красная дверь», 1965
Фото: Еврейский музей и Центр толерантности
Главная идея, вокруг которой строится экспозиция, заключается в том, что Франц Кафка, сам не зная того, предсказал в своих книгах все испытания и катастрофы ХХ века. Экспонаты служат подтверждением его пророчеств — он предвидел, а непосредственные свидетели событий отразили это в искусстве. Зрителю предоставляется возможность увидеть параллели между произведениями писателя и художественными явлениями прошлого века.
В первом зале нас встречает «Красная дверь» Михаила Рогинского как символ бессмысленных передвижений героев Кафки по ограниченному пространству. Получается парадокс — за таким привычным бытовым объектом должно что-то находиться, но в итоге не оказывается ничего. Дальше, если пойти направо, мы оказываемся в зале с концептуализмом — здесь представлены работы Ильи Кабакова, Джозефа Кошута, Виктора Пивоварова, Ивана Чуйкова и Риммы Герловиной. А вокруг них, от пола до потолка — бесчисленное количество пустых белых папок для делопроизводства. Франц Кафка вёл одновременно две жизни, днём работал в страховой компании, а по ночам писал романы. Так и художникам-концептуалистам в позднем СССР приходилось совмещать несовместимое — нормальную по тогдашним общественным меркам жизнь и неофициальное искусство. Они создавали свой собственный маленький мир, который вообще-то был знаком каждому, кто жил в то время.
Иван Чуйков «Окно №29», 1997
Через проём, ведущий в следующий зал, зрителю открывается вид на масштабное полотно Юрия Пименова. Для всех, кто знает художника по романтическим произведениям вроде «Новой Москвы» и «Лирического новоселья», картина «Инвалиды войны» может показаться шокирующей. Впрочем, и без знания творчества Пименова, она производит неизгладимое впечатление и вызывает ужас. Таким образом, мы оказываемся в зале, посвященном тоталитаризму и мировым катастрофам ХХ века. Здесь также можно видеть «Голову» Георга Базелица, «Консьержку» Бориса Григорьева, «Международную красную площадь» Генриха Фогелера и «Голосуют за исключение кулака из колхоза» Самуила Адливанкина. В центре экспозиции расположен сквозной циркульный зал с бумажной архитектурой, отражающей несостоявшиеся чаяния тоталитарных режимов. Кто-то, возможно, захочет разглядеть в этой части экспозиции былое могущество, но оно удачно сбалансировано страхом и безысходностью — неизменными спутниками всего великого.
В соседнем коридоре, который можно было бы охарактеризовать как «дающий надежду», мы …
